Когда мои гости видят шкаф, в котором я храню духи, большинство из них начинает нервно коситься на другой шкаф, в котором мой бойфренд, психиатр, хранит медицинскую литературу.
«Это же сумасшествие!» — говорят они, — «Ну зачем, зачем, зачем тебе СТОЛЬКО духов? Они же портятся, ты не успеешь ими воспользоваться! Это ужасное, почти неприличное расточительство! Ты пускаешь деньги на ветер, причем в прямом смысле слова!»
Как правило, я молчу и загадочно улыбаюсь. Не объяснять же им, что моя жалкая коллекция, около 70 флаконов — это детский сад по сравнению с сокровищами парфманьяков-монстров. И мои методы «охоты на аромат» — тоже детский сад, потому что я не выслеживаю продавцов редких «винтажей» на европейских и американских интернет-аукционах, не покупаю вслепую духи начала века. В моем коллекционировании нет надрыва и нерва, только сплошной гедонизм. Не объяснять же им, что легенду о том, что у каждой женщины должен быть один, «свой», аромат, с которым она будет ассоциироваться у окружающих, явно придумал человек, лишенный чувственности. Это все равно как всю жизнь есть одно вишневое повидло — каким бы восхитительным оно не было, зачем же лишать себя радости вкушать другие, не менее прекрасные яства? Не объяснять же им, что при правильном хранении (сухая комната, темный шкаф, коробочки) духи могут «жить» десятилетиями. А о сроке годности, написанном на коробочке, можно забыть — его придумали маркетологи, чтобы когда пробьет «час икс», вы выбросили якобы испорченный аромат и приобрели новый. Мне приходилось видеть старинные духи, сохранившиеся в первозданном состоянии. Например, в коллекции самого известного парфюмерного критика России Галины Анни, есть герленовская «Вербеновая вода» начала века, сохранившаяся такой, какой она и должна быть — это удивительно, даже ее верхние ноты остались легкими, искристыми, прозрачными. Не объяснять же им, потому что они все равно не поймут — они не парфманьяки.
Я не знаю, кто и когда придумал это удивительно меткое слово — «парфманьяк» — но оно быстро вошло в обиход. Так называют себя люди, для которых аромат значит нечто большее, чем машинальный утренний пшик; которые каждый новый парфюмерный релиз встречают с интересом, которые знают не только дома, создавшие тот или иной парфюм, но и имена конкретных парфюмеров-демиургов; которые тратят все свободные деньги на флакончики. Которые покупают один большой флакон на всех и разливают его по маленьким — чтобы у каждого участника акции была возможность попробовать (на парфманьячном жаргоне это называется «распив»). Которые составляют виш-листы, состоящие исключительно из названий духов. Которые по утрам сначала выбирают аромат, а уже потом — соответствующую ему одежду. Которые часами сидят на форумах, обсуждая, в каких духах наиболее полнокровно звучит красная роза (разумеется, любой парфманьяк легко отличит запах белой розы от запаха красной).
Лично я принимаю душ минимум трижды в день, чтобы была возможность поменять аромат. Я ношу духи даже ночью, когда ложусь спать.
Одна моя подруга однажды продала ноутбук, чтобы купить очередные духи — на и-бее нашлись винтажные герлены, и она не смогла себе отказать, а свободных денег не было.
У другой подруги в квартире заискрила проводка и испугавшись пожара, она схватила в охапку сундук, в котором хранила парфюмерию, и выбежала на улицу. В квартире остались и ее дорогущая шуба, и ее компьютер, и ее кошелек, и даже ее паспорт.
Да, можно считать нас ненормальными.
Зато мы умеем разговаривать с помощью духов. Умеем использовать их и как карнавальный костюм, и как талисман, и как верное приворотное зелье.
Зато, если нам будем не лень, и если у вас будет настроение нас послушать, мы утянем вас за собою в кроличью нору, откуда вы уже никогда не вернетесь прежним.
Зато, в конце концов, нас не расстраивает любая непогода — всегда интересно ведь послушать, как звучат те или иные духи в ливень или снегопад+
Ландасабель
