А сейчас я расскажу вам о том, о чем молчат мужчины — из обывательского ли благоразумия, или просто немного стыдясь. Я расскажу вам о том особенном сорте тоски, которая неизбежно случается в жизни каждого из них — если он, конечно, взросл и хоть немного склонен к рефлексии.
Как показывает опыт моих наблюдений, зернышко этой тоски начинает набухать и дает первый росток, нежный и неуверенный, когда мужчине еще всего лишь слегка за тридцать. Позади — энное количество лет межполовых страстей, такое вот колесо сансары, где то Венера ловит Марс, то наоборот. И вот в какой-то момент мужчина ловит себя на мысли, что все чаще ему становится скучно в предсказуемом ходе этого колеса. Древняя игра надоела, все чаще хочется предпочесть ее интригам что-нибудь простое и честное — вроде бани с друзьями детства или вечера с пивом в спортбаре.
Нет, не то чтобы ему опостылела охота — игру «одинокий самец в мегаполисе» можно вести десятилетиями. Но все чаще возникает ощущение повторяющегося сценария. Кажется, что очередное смазливое личико, которое улыбается с противоположной стороны стола, кокетливо помешивая сахар в капучино, уже когда-то случалось в его жизни. Где-то он слышал эти фразы, которые она немного заученно повторяет, чтобы ему понравиться. Это уже было.
Часто эти обстоятельства заставляют его впервые задуматься о браке, который на какое-то (к слову, часто весьма продолжительное) время становится спасительной пилюлей и желанной гармонией. На его пальце появляется кольцо, а в жизни — новый смысл. Из телефона исчезают контакты блондинок (ну разве что на дополнительной тайной симке остается парочка — так, на всякий случай). Он пытается проповедовать холостым друзьям.
И вот однажды, спокойный и сытый, мужчина встречает ее. Девушку, которая смотрит на него ясными глазами маленького будды и которая младше его.
И вот проходит время. Допустим, десять лет.
Мужчине уже сорок. И есть у него жена, и допустим, даже любимая. И пусть его присутствие уже давно не газирует кровь, зато ее улыбка греет. У них есть дом, их быт налажен, их дети румяны и коллекционируют игрушечных фей, по субботам они обедают у тещи. По воскресеньям случается секс, который когда-то был похож на танго, теперь же — на совместное поедание каши. Каша — очень полезно для здоровья, говорят. И насыщает не хуже бифштекса с кровью. Говорят.
И вот однажды, спокойный и сытый, мужчина встречает ее. Девушку, которая смотрит на него ясными глазами маленького будды и которая младше его. Неважно, при каких обстоятельствах они познакомились. Главное, его разум отказывается принять факт: когда она еще не умела ходить и спала с пустышкой, он уже курил и чуть ли не считал себя уставшим от жизни снисходительным циником. Он мог бы быть ее отцом, но она, кажется, этого не замечает, когда смотрит на него из-под пушистых ресниц. И вот руководимый скорее любопытством, а не какими-то смелыми намерениями, он делает шаг навстречу — допустим, приглашает ее в кино, а потом в ресторан. Он уже успел забыть, какими восторженными могут быть женщины, для которых все в новинку — шампанское, мужское плечо рядом, ночь, которую можно рвать в клочья и делить на двоих.
Дальше сценарий может развиваться по-разному. Если мужчина слаб, эгоистичен и привык потакать своим страстям — состоится адюльтер в водевильном жанре. О таких романах написано столько, что не очень интересно препарировать один из них даже в двух словах.
Если мужчина порядочен, верен и умеет сопоставлять объем потерь и приобретений, роман этот будет тонким, как старинные хокку. Может быть, между ними не будет даже реальной близости, кроме рукопожатия. Но проводив девушку домой, и потом возвращаясь под Леонарда Коэна или Билли'з Бэнд, он словно девять жизней проживет. В каждой, из которой будет и мед, и соль, и адреналин, и глаза, которые смотрели на него с таким наглым приглашением, что это нахальство даже воспринималось как нечто умилительное.
Он вернется домой, вяло съест суп, который приготовила жена. А потом нальет себе виски, закурит и будет долго смотреть в окно, не включая свет. И если кто-нибудь спросит его в этот момент — а хочешь ли ты, чтобы жизнь твоя изменилась? — он, скорее всего, ответит: «Нет!», и это будет честно. Но тоска, горчащая и темная, распустится у него внутри, точно ядовитое болотное растение. Тоска по уходящему времени, по прошлому, которое казалось вчерашним днем, а вдруг оказалось прошлым веком, по ночам, которые ему больше не рвать — разве что аккуратно, по перфорации, по вечности, которая вдруг заглянула в лицо.
А если жена, напуганная его странным поведением, тихо подойдет сзади и спросит: «Что случилось?», он, скорее всего, с улыбкой ответит: «Ничего». И это тоже будет честно.
Марьяна Р.
